Валерий Ободзинский вырос в Одессе. Военное детство, бедная семья, постоянное чувство голода. Позже, по признанию самого певца, довелось побывать и карманником, «раскрывать гробы» и «отстегивать дурки» — обчищать карманы и срезать сумки в трамваях. Но манила совсем другая жизнь — яркая, красивая. Манила сцена.
Однажды Валерий увидел большую скрипку — контрабас — и загорелся идеей научиться играть. Далее версии расходятся. То ли после Одесского музыкального училища он в составе трио стал развлекать граждан отдыхающих на теплоходе и там был примечен кем-то из сотрудников Костромской филармонии, то ли на теплоходе он был лишь кочегаром и ввиду отсутствия перспектив в Одессе затем направился в Томск, где получил музыкальное образование и остался при Томской филармонии. То ли он ограничился несколькими уроками, взятыми у знакомого студента, что более похоже на правду, так как коллеги певца не раз упоминали, что Ободзинский не знал нотной грамоты и во владении инструментами замечен не был. Впрочем, уже года с 1967-го вряд ли у него была нужда брать в руки контрабас, а вот ранние фото его с инструментом в составе трио определённо существуют, так что играть и петь на теплоходе он вполне мог. В любом случае, недостаток формального музыкального образования компенсировался у Валерия великолепной музыкальной памятью и абсолютным слухом. Сохранились свидетельства о том, как пришедший в студию Ободзинский брал текст, прослушивал музыку, которой никокогда прежде не слышал, и, к изумлению присутствующих категорически отказавшись репетировать, с первого дубля записывал песню.
Так или иначе, вскоре юный Валерий в составе филармонической эстрадной бригады отправился на региональные гастроли. В 1964 ему выпал шанс попытать счастья в Москве и он поехал на прослушивание в оркестре Олега Лундстрема. Там он понравился, и к 1967 году Валерий с двумя-тремя песнями уже выступал в программах оркестра в качестве солиста. Но он мечтал о большем — о собственных концертах. Вадим Мулерман порекомендовал Валерия директору Донецкой филармонии А. Омельченко и там Ободзинскому дали отделение. Филармонии были очень заинтересованы привлекать коммерчески перспективных артистов — это позволяло содержать целый букет менее доходных вакансий.
С января 1968 года Ободзинский проехал по городам Урала, Сибири и Дальнего Востока со своей первой программой из двух отделений. В первом звучали советские песни, во втором - зарубежные. Поначалу его сопровождал ансамбль под управлением Вадима Корженевского, а с сентября — ансамбль под руководством Бориса Рычкова. К концу 1968 года Валерий Ободзинский уже был заметной фигурой на отечественной эстраде. Его знали слушатели, его записывали, его голос звучал а программах радиостанций «Юность» и «Маяк».
В то время аккомпаниатором в «Мастерской эстрадного исскуства» под трибунами зелёного театра на ВДНХ работал молодой композитор Давид Тухманов. Ободзинский приехал к нему в мастерскую, и это знакомство во многом определило его будущее. Вскоре в радиопередаче «С добрым утром» прозвучала «Восточная песня» Давида Тухманова в исполнении Валерия Ободзинского. По словам самого исполнителя, вечером того же дня он уже был знаменит, на его концертах был бешеный ажиотаж. Однако на худсовете «Мелодии» эту песню забраковали. Причиной стало "В каждой строчке - только точки после буквы л" в тексте песни. Ответственные чиновники двусмысленностей не терпели: любишь Родину — значит иди на сцену и пой: «Люблю Родину!». Поёшь что-то невнятное про букву «л» — значит, не утвердился ещё в мировоззрениии, иди работай над собой...
Ещё одна песня Тухманова, - «Эти глаза напротив», - сочинённая практически за один вечер при участии четы Ободзинских и на следующий день записанная, стала одним из самых популярных шлягеров страны. Она вышла на миньоне в 1970 году, звучала по радио и имела оглушительный успех. Первая половина 1970х стала апогеем популярности Валерия Ободзинского, сравнимой тогда разве что с популярностью Муслима Магомаева: пластинки, аншлаги на концертах, поклонницы, следующие за певцом из города в город. Его песни зазвучали в кино. Сам Ободзинский в шутку жаловался, что стало невозможно выступать - публика шумела и требовала петь «Золото губит нас» из фильма «Золото Маккены»...
Валерий расширял лирический репертуар и упорно избегал петь про рельсы и шпалы, про Ленина и Партию. Это не могло остаться незамеченным. У него начались проблемы. Немаловажным фактором могла быть и финансовая составляющая - Ободзинский зарабатывал всё больше, — а на пике своей карьеры он зарабатывал просто немыслимые по советским меркам суммы, — и те, кто работал с ним, зарабатывали тоже. Пара его концертов делала филармонии месячную выручку. Соответственно те, будь это коллеги по жанру или руководители целых концертных организаций, с кем сотрудничество не сложилось, могли затаить обиду. Список недоброжелателей певца возглавила министр культуры Фурцева. По легенде, ей не понравилось, что на Апрелевском заводе, который она посетила, слишком уж много печатают пластинок Ободзинского, а когда ей доложили, что этот певец ещё и в «Театре Эстрады» выступает дольше, чем сам Райкин, она, говорят, замолвила словечко, чтобы это прекратить. Впрочем, ей совсем не обязательно было топтать проштрафившихся лично. Схематика травли со сталинских до путинских времён менялась мало: один подставной плакальщик начинал вещать о своих «оскорблённых чувствах», и вся машина государства «по просьбам трудящихся» обрушивалась на голову неугодного.
В августе 1971 года в газете «Советская культура» появилось «письмо читателя», щедро клеймившее Ободзинского: «набор второсортных сочинений вместо репертуара», «отсутствие осмысленного пения», «отсутствие подлинного чувства»... Липовое письмо (настоящие письма не пишутся таким казённым языком) завершалось приговором: «В работе певца нет главного: творчества, связанного с жизнью нашей молодежи, нет большого целеустремленного поиска». Говорят, статья не была единственной, да и газета тоже не осталась в одиночестве. Менее чем через месяц в той же «Советской культуре» в защиту Ободзинского выступила Клавдия Шульженко, сказав в своём интервью теплые слова о нём, однако тем не менее репрессивный механизм уже пришёл в движение. Вскоре последовал ещё один удар: первая запись Ободзинского для телевидения, — для новогоднего Голубого огонька, — была снята с эфира по требованию лично отсматривавшего все ответственные программы председателя Государственного комитета по телевидению и радиовещанию Лапина. Лапин был не просто идеологическим цензором, он был печально известным юдофобом. Ободзинский не был евреем, но у Лапина было своё мнение на этот счет. Валерию начали сокращать концерты, убирать из радиопрограмм; ему, одному из самых популярных певцов страны, не давали званий, выход его второго диска-гиганта задержался на несколько лет. Здесь опять необходимо оговориться о наличии разных версий произошедшего, но с учетом даты появления статьи похоже на правду то, что певец получил запрет выступать в Российской федерации с конца 1971 по конец 1973 г. Но он оставался желанным гостем в республиках, и его выступления продолжали звучать по городам страны.
Летом 1973 года к Ободзинскому перешла большая часть ВИА «Москвичи», переживавшего тогда трудные времена. На этой основе был создан ансамбль «Верные друзья», с которым в 1974 певец отправился в первые после длительного перерыва гастроли по России и Москве — к этому времени певец работал уже под эгидой Росконцерта, а не Донецкой филармонии. 22 марта 1974 г Никита Богословский со страниц «Советской культуры» поддержал Валерия: мол, да, певец был справедливо подвергнут серьезной критике за легковесность репертуара, но осознал, перековался, и теперь ясно, что «Эти глаза напротив» отошли в прошлое. Богословский был очень аторитетен, его заступничество многим помогло в те времена.
Началось сотрудничество Валерия с Н. Богословским, и в дальнейшем Ободзинский добавлял в свой репертуар и тем более записывал на пластинки преимущественно песни Н. Богословского. Увы, это имело и негативные последствия: веховым событием эстрадной музыки 1970х стал новый диск «По волне моей памяти» Давида Тухманова, но прекратившего с ним сотрудничество Ободзинского композитор предсказуемо не пригласил к работе над пластинкой. Былой дружбе пришёл конец.
Давление со стороны официоза не прекращалось, и к 1976 году певец понял: дальше не пустят. Время всесилия Лапина было временем черных списков. Артистам, попавшим в немилость властей, оставалось либо забыть о профессиональных амбициях, либо уезжать из страны. Ободзинский начал пить, срывать концерты. До 1987 года он ещё появлялся в периферийных концертных залах, но затем оставил сцену и исчез на годы. Письма от поклонников, разыскивающих любимого певца, шли и шли в Москву, но в редакции музыкального радиовещания существовал приказ: на письма не отвечать.
А кумир миллионов в это время был бездомным. Жил в квартире подруги, затем ушёл. Работал сторожем на складе стройматериалов и на галстучной фабрике, спал на стульях; некоторое время подрабатывал певчим в одном из московских храмов; к счастью, его случайно встретила его давняя поклонница Анна Есенина, которая приложила максимум усилий, чтобы помочь ему, согласилась перевезти его к себе. Всё имущество Ободзинского на тот момент составляли награды за песни и фотоальбом. Жили в нищете. На рынке певца иногда узнавали, давали продукты в долг. Только в 1992 Анне удалось вернуть ему интерес к работе. Началось сотрудничество с композитором и аранжировщиком Дмитрием Галицким, с его помощью появились новые записи — песен А. Вертинского. В денежном плане помогал Лев Рубашкин, с которым Анну связывала давняя дружба, запись новых песен оплатил фонд Геннадия Снустикова, он же издал пластинку старых песен Валерия. Из прежних друзей и коллег помогал Леонид Дербенев: звонил, предлагал любые свои песни - лишь бы Валерий пел. В 1994 году певец нашёл в себе силы вернуться на сцену, но времена изменились и он не мог не чувствовать себя человеком из другой эпохи. Время было трудное, конкурировать с новыми звёздами он не мог, публику интересовали одни и те же старые хиты, заработки были небольшими. А вошедшее к тому времени в норму открывание рта «под фанеру» стало ещё одним разочарованием для певца. Но, несмотря ни на что, к средине 1990х Валерий Ободзинский снова гастролировал по стране. Увы, судьба не оставила ему много времени: 26 апреля 1997 года Валерия Ободзинского не стало.